Московский Комсомолец № 25469 от 7 октября 2010 г., просмотров: 2273
Свою версию “Пиноккио” представил в Москве известный французский режиссер Жоэль Помра. Постановка осуществлена совместно с театром “Практика” при поддержке Французского культурного центра.
Премьеру играют в Центре Мейерхольда. Детей немного, в основном взрослые. К публике выходит мужчина с обнаженным и хорошо накачанным торсом и торжественно сообщает, что намерен говорить только правду — чистую, голую (может, поэтому раздет?). И заход в повествование делает с сентиментальной ноты: “С детства я был слепой и, когда закрывал глаза, видел вот это”. В этот момент на зал обрушивается темнота: чтобы почувствовали, каково быть незрячим. Впрочем, следующая картинка представляет сидящих на скамейках людей с головами животных — осликов, кроликов, сусликов… Человеко-грызуны делают публике ручкой, как престарелые члены ЦК КПСС нам с Мавзолея.
Помра сделал собственный текст по Карло Коллоди. И пообещал, что его спектакль станет посланием свободы детям. Если Помра хотел актуализировать текст Коллоди, проиллюстрировав им жесткость действительности, то он сильно проиграл итальянцу. Большего жесткача о детях и времени сложно сделать, чем это сделал сам Карло Коллоди, при чтении которого до сих пор берет оторопь от цинизма и жестокости деревянного мальчишки, обобравшего своего отца и безжалостно прибившего сверчка.
У Помра жесткость сведена в основном к лексике, и дидактика произведения сохранена, как в первоисточнике: надо быть хорошим мальчиком, чтобы из деревянной куклы стать человеком. Так что насчет свободы французский режиссер погорячился. Что касается самой постановки, то она бережно сохраняет стилистику режиссерского почерка, знакомого по прежним его работам. Изящная игра с тенями, умелое наложение голосов, реальных и закадровых, мастерская работа со светом, хотя спектакль идет в приглушенно-мрачных тонах (очевидно, для слепого мальчика, заявленного в самом начале). Но привязка весьма искусственная.
На роль деревянного человечка назначена Алиса Гребенщикова. С одной стороны, даже хорошо, что она избежала “болезни” травести (деланный детский голосок, в частности). Но, с другой, женский голос не монтируется с образом дерзкого мальчишки. Обычная история, которую дети просекают на раз, — на сцене переодетая тетенька. И не совсем понятно, почему бедняка, несчастного Джепетто, играет весьма и весьма упитанный мужчина.
Но финал удался: море из лазеров и притихшие люди-зверьки на скамеечках, которые делают публике ручкой.
